A Story (По-русски, друзья!)

If by happenstance someone who reads Russian comes across this blog, feel free to read it! If you’re really that curious, ask me, and I might actually get to translating it into English.

Because I didn’t write this in English. Just to be clear.

Also, my Russian grammar is terrible.

Холодно, холодно сердцею,

по Ёнотан Вонг.

Там будут нимного ошибек, поэтому много извениния.

Вечеру холодно. Воздух заполнятся крошечеые пятнышков холодность, но он не может видеть один снежинка он вздохнул и продолжает его прогулку, его ботинки загушаются с снегом.

Его врач сказала его должен ходить вне почаще, потомц что ему лучше- она сказала “Утомляйте себя, получай некоторые лучше, и ваш могз поблагодарит тебя этому.”
Он сказал её, “Моему мозгу холодно, это мое сердц, которое болит.”
“Вы можите взять мои совет и лечение, или можите свой врача.”
Он брал её таблетки.
Днём он работал продуктивно и в выходные дни он делал с дпузьям работы. Так глаза мочал видеть ему весело, ему хорошо и здорово. Но вам не можно глануть море и знаете прищлих рыб, которые живут в мрачносте. Подобно лед артический, не сколько человеческого теплов можете ломать леды над его.
Три месяца он ходил вне каждый день в шестнадцать часов по вечером. Как солнца свет уходит за горизонтом, он приходил домой, где он проглатывал врача таблетки да надеялсь напрасно что мечти вечно приидти вечера будут ммлостивые.
А сегодня он не шёл домой. Когда вечером сшёл он затянул шаговом сейчас таятся под пеленой мрака. Его разум знал волки долго выпошли эту лесу и он посирался утешиться себя с этим укрытием рационалоности. Но это нет волкев снега, чтобы его серлце дрошал.
Он знал эту лесу не большая, если терится ему не трудно запинатся вне в городок. Он может нумеровать тысячу причина не бояться но он не может вязать зияющие разрыв его сердца. Он понимает ужасно, что он не умерит с холодностом ни волкам ни ледом ни другом мужчиной, а его пожирается ёрмунгандьр своего холодного, холодного, сломанного сердца. Снаружи и внутри его поглущал опухоль холода отливал на часы, дни, недели, месяцы, и вечносты душа быстрых часов.
Онемелый с холодом его ноги повел в край озера, где он колебал его глазы фиксирулися на пасмурный поверхность воды. Авось он намеревался плавать под ледом тонуть. Всё мы знаем что он сказал.
“Свернуй в мне и помилуйте меня, как я одинокий и стралаюцый. Мои отец и мать нет, поэтому меня получайте. Заживайте моего сломанный сердце и вязайте моих раны, потому что там нет врача может ищелять моего боль. Не даже самой сострадательной жене можно успокаивать моего горе. Я человек с не духём, ни братом ни папой.”
Здесь и тогда он найдел себя, или он был найден. Он не драматично поднимал его глазу к небом, ни вонить ни скакать для радость, но только подождал на несколько минут, тогда вернул домой. Я предполалаю он получал его ответ. Когда пришёл домой, он уложил спать с его женой, и они спали хорошо. Как раз перед они вошли мечты он прошептал ей, “Я встретил твоего Отца.”
“Это три года назад, Ийёрка.”